Предыстория

Руслан Меджитов родился в 1966 г. в Ташкенте. Там же он закончил университет и поступил в аспирантуру Московского государственного университета, где в 1993 году защитил диссертацию. Но карьера не складывалась — все, кто застал это время, помнят насколько сложно было выживать молодым ученым в то время. Развал СССР повлек за собой развал всей научной инфраструктуры, и денег не стало ни на зарплаты, ни на оборудование. Мировые журналы доставлялись в нескольких копиях на всю Академию, и взять почитать последний номер была задача почти невозможная для аспиранта. Однако всегда можно было почитать журналы двух-трех-летней давности — в заваленной «Сникерсами» стране такие статьи все равно считались свежими научными новостями.

Со всеми этими сложностями боролся и Меджитов. Имея доступ к журналам в академической библиотеке, он регулярно просматривал все новые биологические статьи, которые попадались ему.

И случилось так, что в 1992 году ему попалась в руки одна из статей Чарльза Джейнуэя, опубликованная в Cold Spring Harb. Symp. Quant. Biol. в 1989. Она называлась Approaching the asymptote? Evolution and revolution in immunology [1]. В этой статье Дженуэй высказал гипотезу о неком неизвестном триггере, который мог бы запускать иммунный ответ по другой схеме, без выработки антител.

Поскольку данных, подтверждающих эту гипотезу, на то время не было, статья не вызвала большого резонанса в научном мире. Однако Меджитов заинтересовался статьей. Идеи автора запали в душу Меджитову, и он предпринял все возможное, чтоб попасть в лабораторию Дженуэя и доказать его гипотезу. Для этого он предпринял следующие действия:

Во-первых, он отксерил статью. На это ушла почти вся его стипендия — около $2. Но в статье был электронный адрес, и это было главное;

Второй шаг — с коллективного институтского компьютера Меджитов начинает слать запросы Дженуэю с просьбой принять его на работу.

Поначалу ему никто не отвечал — его CV было слишком слабым, ведь на дворе был 1992 год, и никаким современным методам биологии тогдашним выпускникам обучиться было уже негде. Позже американские коллеги будут вспоминать слова Джейнуэя об электронных письмах, регулярно приходящих на его персональный компьютер:

‘I’ve got this fabulously bright guy from Russia who wants to work in my lab’. («Мне пишет фантастически талантливый парень из России, - хочет на работу ко мне!».) Интонация, с которой произносилась фраза, была более чем скептическая [2].

Не получив ответа, Меджитов подошел к делу с другого конца, и в 1993 году по кратковременному проекту он попадает на работу в Университете Калифорнии под руководством Р. Дулитла. Однако тут его подстерегла новая проблема: из-за официального распада СССР он, не будучи гражданином России или какого-либо иного государства, не может получить визу для возвращения в Москву. В итоге он так и остался в Калифорнии, зарабатывая на жизнь программистом на ниве биоинформатики.

Все это время Меджитов продолжает писать письма Джейнуэю, а также пропагандировать его идею всем подряд. И в итоге его презентацию по этой теме однажды услышал Ричард Дьюттон (Richard W. Dutton), президент Американской ассоциации иммунологов. Увлеченность русского студента так его впечатлила, что он лично позвонил Джейнуэю и попросил обратить внимание на Меджитова. Так, в 1994 году Руслан Меджитов встретился, наконец, с Джейнуэем, и получил место постдока в престижнейшем Йельском университете.

Работа шла как обычно — вначале серия неудач, но в конце концов ученые смогли подобрать верный ключ! В 1997 году Руслан Меджитов и Чарльз Джейнуэй показали, что у людей существует специальный рецептор (названный впоследствии Толл-подобный рецептор - TLR4 — он связывает липополисахариды стенки грамм-негативных бактерий). Результат был опубликован в журнале Nature в 1997 году [3] — гипотеза Джейнуэя была подтверждена!

Это было открытие абсолютно нового типа иммунной защиты, который впоследствии вошел во все учебники иммунологии под названием «врожденный иммунитет». Открытие повлекло за собой лавину других, и в итоге теория иммунитета была значительно дополнена.

Сам Меджитов опубликовал много хороших и сильных работ, и до сих пор считается ведущим мировым иммунологом. В настоящее время Руслан Меджитов — профессор Школы медицины Йельского университета, номинант множества наград и премий, среди которых: звание академика Национальной академии наук США в 2010, Премия Розенстила в 2010 году, Премия Шоу в области медицины в 2011 и другие.

Интервью с Русланом Меджитовым

Ниже мы представляем короткое интервью, опубликованное в журнале New Scientist Ru.

— Кем вы мечтали стать, когда вам было 5 лет?

— Этого я уже не припомню. А вот помню, что я захотел стать ученым, когда у меня появился вкус к таинственному. Таинственное, неизвестное — огромная движущая сила для меня. И наука — это та же тайна, это то, что мной движет.

— За время школы и университета, какой была ваша худшая отметка?

— «5 с минусом» по «военке» в университете. Это уже после того как я отслужил два года в армии. У нас были занятия на военной кафедре раз в неделю, и на одном из занятий я получил «5–». Это было самое глупое занятие, которое только можно себе представить. Мне выпал вопрос о бинокле. Военрук попросил меня объяснить, как пользоваться биноклем. Я ответил:

«Очень просто: поднять бинокль и посмотреть в него».

Военрук сказал:

«Это неправильно!»

«Как неправильно?»

«Сначала бинокль нужно вынуть из футляра! Поэтому вы ответили неверно и из-за этого получаете “5–”».

Это и была моя худшая отметка.

— Если бы не ученым, то кем бы вы хотели стать еще?

— Если бы я не был биологом, то наверняка был бы психологом. Это — мое второе увлечение, но опять таки — это наука! Если не в науке, то я бы занялся моим вторым, секретным, увлечением — все равно я вам о нем не скажу!

— Что в вашей работе приносит вам наибольшее удовлетворение и наоборот?

— Есть много вещей, которые мы не любим делать, но их можно превратить в позитив. Например, те же гранты, которые наверное каждый из ученых ненавидит, можно рассматривать как что-то положительное.

Написание грантов заставляет нас думать не на один, а на пять шагов вперед. Это дает возможность взглянуть на свой проект как бы со стороны. Таким образом, неприятное можно превратить в полезное. В наше время написание грантов считается головной болью, потому что ты знаешь — скорее всего твой грант не профинансируют. Это само по себе очень сильное разочарование, но в тоже время и весьма полезное упражнение.

Для меня иметь дело с бюрократиeй — это то, что я искренне ненавижу больше всего. Например все то, что связано с протоколами и циркулярами об использовании животных: вся та бюрократия, которая абсолютно лишена смысла, полна глупостей и продиктована политикой. Вам нужно потратить целый день на написание протоколов и заполнение форм, а ведь это бесполезная трата времени. Но такие моменты не являются определяющей частью жизни ученого, поэтому надо относиться к бюрократическим глупостям просто как к некому побочному процессу, который надо выполнить.

— Что, по вашему мнению, сегодня наибольшим препятствием для молодых ученых?

— Все зависит от стадии карьеры. Например, для пост-дока или начинающего профессора эти препятствия отличаются. Думаю, самое важное для пост-дока — найти хорошую лабораторию со здоровой атмосферой. Не так важно оценивать лабораторию только по количеству денег. Важнее найти такого руководителя, который бы заботился о вашем развитии как ученого, помогал и направлял в работе.

Для начинающего профессора (доцента) самое главное — это подобрать хорошую команду исполнителей. В самом начале, до того как вы станете известным, вам скорее всего не удастся заполучить лучших из лучших. Найти хороших специалистов нелегко, даже если вы работаете в хорошем университете. И не важно, насколько качествены ваши идеи, если нет подходящей команды для их разработки.

— А каков тогда ваш стиль управления лабораторией?

— Моя группа насчитывает 20 человек: 10 пост-доков и 10 аспирантов. Каждый человек в лаборатории имеет собственный проект. Я считаю, что так лучше для их подготовки к самостоятельной научной карьере, плюс это уменьшает нездоровую атмосферу соперничества. Конечно, они должны сотрудничать и помогать друг другу в освоении методов и в устранении проблем, но в основном каждый независим.

Я общаюсь с людьми в моей лаборатории настолько часто, насколько позволяет мой график; в зависимости от стадии проекта одни члены лаборатории или проекты требуют большего внимания с моей стороны, другие меньше. Но я всегда стараюсь быть максимально доступным по мере возможности.

Также, когда новые люди присоединяются к лаборатории, самое важное для меня, это то, чтобы они смогли ужиться с остальными сотрудниками. Заслуги и престиж кандидата не будут иметь значения, если мои люди через некоторое время скажут мне: нам тяжело с новичком. Я приму их совет и стану на их сторону.

Всегда был очень осторожен в отношении людей, которых принимал на работу, потому как не хочу разрушить хорошую атмосферу в лаборатории. Таков мой принцип, я сознательно направляю свои усилия на то, чтобы в моей лаборатории всегда был коллектив специалистов различных направлений и дисциплин. Это сопутствует поддержанию интересной и творческой среды. Моя цель в том, чтобы люди в моей лаборатории были довольны, это очень важно для меня.

— Ваш самый важный совет молодым ученым?

— Наверное, быть скромным. Да это и был наилучший совет (данный мне — Ред.). Должен сказать, это не было вызвано моим нескромным поведением, нисколько. Мне никогда не приходилось слышать: «будьте скромнее». Но это поможет молодым уберечься от многих разочарований и сохранить заряд в работе.

Литература

1. C.A. Janeway. (1989). Approaching the Asymptote? Evolution and Revolution in Immunology. Cold Spring Harbor Symposia on Quantitative Biology. 54, 1-13;
2. Gura T. (2002). The toll road. Yale Medicine;
3. Ruslan Medzhitov, Paula Preston-Hurlburt, Charles A. Janeway. (1997). A human homologue of the Drosophila Toll protein signals activation of adaptive immunity. Nature. 388, 394-397.