Злодеяние — действительно не такой простой феномен, как может показаться на первый взгляд. Представления о хорошем и плохом очень субъективны, хотя, конечно, существуют в них и общие черты: на краях спектра «безусловно хорошего» и «однозначно плохого» взгляды различных культур и сообществ поразительно универсальны, вместе они отражают эволюционные корни человеческой нравственности.

В своей книге Джулия Шоу заявляет важную тему: в каждом человеке можно отыскать и доброе, и злое. Изучая мотивы собственных действий, мы можем многое понять о природе добра и зла. Человеческая психика способна порождать и жестокость, и альтруизм, а значит, общие психические механизмы лежат в основе действий и волонтеров, помогающих попавшим в беду, и маньяков, причиняющих страдания людям без каких-либо угрызений совести. Заявленная во введении проблематика очень важна — попытаться объяснить, что заставляет людей совершать общественно порицаемые поступки и преступления, снять стигму с обсуждения мотивов преступлений (включая такие страшные и мало обсуждаемые вещи, как педофилия) и показать, что в каждом человеке существуют дурные наклонности, которые могут проявлять или не проявлять себя в дурных поступках.

Автор рассматривает разнообразное меню вопросов — садизм, психопатию, социальную изоляцию и стигматизацию, влияние технологий на преступность, сексуальные девиации, экономические факторы социального и личного неблагополучия, потенциальные опасности конформизма и человеческой пассивности. Каждая из этих тем, безусловно, заслуживает обсуждения: по многим из них накоплено достаточно исследований, чтобы предпринять попытку и по возможности беспристрастно и объективно проанализировать происходящее. Однако большинство из этих глав стали для меня большим разочарованием: вместо анализа и попытки разобраться в разных взглядах на проблему я встречала весьма предвзятый подход и перепрыгивание с одной нераскрытой темы на следующую.

Книга открывается главой о садизме — и... почему-то разговор о садизме начинается с Гитлера. Пожалуй, Адольф Гитлер действительно как никто другой подходит на роль эталонного злодея, но не эталонного садиста (Гитлер любил животных, был вегетарианцем и, по-видимому, не мучил людей собственноручно). Затем с личности Гитлера Шоу переключается на психологические эксперименты, в которых людям предлагалось убивать насекомых, на эксперименты, где соперники могли «взорвать» оппонента в компьютерной игре, а затем обсуждает стремление некоторых людей тискать младенцев и зверюшек, смешивая все в одну кучу.

В следующем разделе Шоу разбирает причины агрессии и психопатии, а также, внезапно, моральные дилеммы. В книге проблема вагонетки и разнообразные вариации «жертв», лежащих на рельсах, рассматриваются вместе с фантазиями об убийствах, проблемами мужской агрессии и действиями серийных маньяков-убийц.

Уже в первых разделах видны основные проблемы в изложении материала — оно поверхностное и непоследовательное, скачет с темы на тему и смешивает довольно далекие понятия и явления, рассматривая их как общие проявления одних и тех же процессов. В тексте много голословных, категоричных и весьма спорных утверждений, и не делается попыток объективно рассмотреть взгляды возможных оппонентов или альтернативные объяснения описываемым феноменам. Например, рассматривая вопрос о мужской агрессии, Джулия Шоу заключает, что в этом случае врожденные особенности мужчин, связанные в том числе с уровнем андрогенов, — не более чем удобное оправдание, а на самом деле во всем виновато общество, «попустительствующее» мужской агрессивности еще с детского возраста.

В соответствии с идеей, что мужчины предрасположены к агрессии и тем самым к убийству, метаанализ исследований, проведенный Джоном Арчером в 2004 году, показал, что «прямая, особенно физическая, агрессия, более распространена среди мужчин, чем среди женщин [...] Это соответствует гипотезе эволюционистов: мужчины склонны рисковать больше, чем женщины, в том числе выражая агрессивные и гомицидальные побуждения. Однако Арчер также утверждает, что данные могут поддержать и другую теорию. Он пишет, что, с одной стороны, вероятно, эти различия обнаруживаются по всему миру потому, что мужчины такими рождаются: „для человеческого вида характерны половые различия“; а может, все дело в социальных ролях: „гендерные роли также устойчивы в разных культурах“. И это определенно более сложная версия.
Мой взгляд противоречит эволюционной концепции агрессии и убийства. Ее слишком легко привлечь для оправдания: „Так уж устроены мужчины“. Однако, во-первых, у людей существует способность подавлять свои импульсы. Это значит, что мужчины могут выбрать не вести себя агрессивно. Предрасположенность не вынуждает совершать убийство, человек действует исходя из своих решений. Это соответствует идее, что не ружья убивают людей, а другие люди. Во-вторых, возможно, мужчины убивают чаще, потому что общество растит мальчиков, поощряя их расторможенность, агрессивность и физическую активность больше, чем в девочках

На чем основывается такое утверждение? На том, что когда она была маленькой девочкой, младший брат ее подруги вскрыл все подарки, предназначенные сестре, разорвав подарочную упаковку, а родители не вмешались и не остановили его.

Прежде чем она смогла открыть первый подарок, ее пятилетний братец влетел в эту груду и начал рвать упаковки. Оберточная бумага разлеталась по всей комнате. Подруга не могла сдержать разочарования и начала плакать, но родители ничего не предприняли и лишь с интересом наблюдали за происходящим. Они так и не вмешались. Бедняжка расстраивалась несколько недель. Уже тогда я заметила двойные стандарты. Это было мое знакомство с мизогинией. Когда люди говорят, будто „мальчики останутся мальчиками“, а сексистские комментарии — всего лишь разновидность типичной болтовни в мужской раздевалке или что мужчины от природы более жестоки, чем женщины, я вспоминаю истории вроде этой. Общество часто слишком попустительствует разрушительным, агрессивным и жестоким действиям со стороны мужчин

Такие чересчур поверхностные взгляды на явления, в которых переплетено много биологического и социального, производят малоприятное впечатление. Говоря о пациентах с психическими заболеваниями, автор замечает, что люди склонны их избегать, затем указывает, что есть несколько диагнозов, связанных с совершением насильственных преступлений (психоз, депрессия, биполярное расстройство), а затем заключает, что стремление дистанцироваться от психически больных людей «ничем не обосновано». Хотя из ее же собственных данных понятно, что дистанцирование имеет под собой какие-то основания. Обсуждая меры безопасности в аэропорту, Джулия Шоу резюмирует: «Служба безопасности буквально нас убивает». Все потому, что, не желая проходить досмотр и пересаживаясь на автомобили, люди попадают в смертельные ДТП (но убивают, видимо, все равно не автомобили, а служба безопасности аэропортов). В тексте практически уравнивается мясоедение и издевательства над животными, покупка дешевых товаров и пытки над людьми (поскольку люди, работающие в тяжелых условиях за копейки, производят дешевые товары). На мой взгляд, подменять тезис «некоторые люди причиняют страдания животным, когда хотят их съесть» тезисом «все животные, которых выращивают на мясо, страдают», как минимум, недобросовестно. Встречая такой подлог в риторике, сложно заставить себя довериться автору и в тех вопросах, где нет настолько очевидных передергиваний.

В общем, книга может послужить отправной точкой для размышлений о том, сколько в злодействах социального и сколько биологического — здесь приведено немало сведений и результатов исследований (проведенных, конечно, в странах первого мира, реалии которых вряд ли так уж просто перенести на другие сообщества и их проблемы). Но не более того: если книги Стивена Пинкера действительно помогают разобраться, как работают эволюционные механизмы, склоняющие людей к насилию, то риторика и аргументы Джулии Шоу слишком поверхностны и предвзяты, чтобы склонить вдумчивого читателя на свою сторону.