Удивительная штука — климат. Удивительна, в первую очередь, своим непостоянством. Прошедший 2021 год был самым жарким за всю историю наблюдений, и мы, как это ни страшно говорить, кажется, уже привыкли жить в парадигме глобального потепления. Но кое-что объединяет нас с людьми, жившими пару-тройку столетий назад, — крайняя климатическая нестабильность. Климатический феномен под названием «малый ледниковый период» закончился во второй половине 19-го века, а его отголоски еще наблюдались в сороковых и конце шестидесятых годов прошлого века. По сути, вся эпоха возрождения и история нового времени пришлись на период постоянных климатических крайностей. Книга Брайана Фейгана — это взгляд под разными углами на место малого ледникового периода в человеческой истории, «хроника человеческой уязвимости перед лицом резких климатических изменений». Складывая климатический «пазл», Фейган обращается к самым разным источникам — данным палеоклиматологии, статистическим моделям, летописным сведениям об урожаях винограда, количестве выловленной трески и ценах на хлеб и, конечно же, воспоминаниям очевидцев событий. Получается довольно объемная картина, где, скажем, описание жестокого шторма или неурожая, перемежающегося цитатами из летописей и мемуаров, сопровождается ретроспективной климатической сводкой об индексе североатлантической осцилляции или данными о взрыве вулкана на другом конце света, и дополняется анализом политического и экономического состояния пострадавшего региона.

В своей книге Фейган ведет хронологию малого ледникового периода и одновременно разбирает его эффекты для экономической, политической и социальной сфер. Логично, что книга начинается с описания средневекового климатического оптимума. Видимо, для того, чтобы контраст с последующими временами был более ощутимым, автор немного приукрашивает жизнь в эту эпоху. Несмотря на дерзкую экспансию викингов в Исландии, Гренландии и Северной Америке, винодельческий рай в Англии и подъем зодчества, который был «золотым временем для архитекторов, каменщиков и плотников, которые переходили от собора к собору, постепенно совершенствуя свои идеи», все же высокое средневековье не было столь уж безоблачным временем. Однако требуемого эффекта автор добивается — на контрасте начало малого ледникового периода выглядит поистине апокалиптическим (представьте себе дождь, который идет два года подряд!).

Хотя в шестом докладе IPCC хронологические рамки малого ледникового периода указываются между 1450-м и 1850-м годами , Фейган придерживается других границ — 1300–1850-е годы. Такая хронология тоже распространена и имеет место быть, тем более, что именно в начале XIV века происходят первые катастрофические сдвиги в мировом климате. В последующих главах последовательно рассматриваются жестокие ливни, шторма, засухи и заморозки в Европе, голод эпидемии и нестабильность, ставшие их результатом.

IPCC, 2021: Climate Change 2021: The Physical Science Basis. Contribution of Working Group I to the Sixth Assessment Report of the Intergovernmental Panel on Climate Change [Masson-Delmotte, V., P. Zhai, A. Pirani, S.L. Connors, C. Péan, S. Berger, N. Caud, Y. Chen, L. Goldfarb, M.I. Gomis, M. Huang, K. Leitzell, E. Lonnoy, J.B.R. Matthews, T.K. Maycock, T. Waterfield, O. Yelekçi, R. Yu, and B. Zhou (eds.)]. Cambridge University Press.

Фейган пишет:

... это как если бы мы плыли по климатическому морю, а оно швыряло бы нас из стороны в сторону с самого начала нашего путешествия во времени. Лишь изредка нам доводилось бы ощутить стабильность — десятилетие установившейся теплой или холодной погоды. Обычная же реальность малого ледникового периода — непредсказуемые перемены, движимые сложными взаимодействиями атмосферы и океана и перепадами атмосферного давления на другом краю света

При этом автор отдельно заостряет внимание на процессах трансформации сельского хозяйства во второй половине XVI в.— XVII в. Крестьяне Нидерландов и Британии, уставшие жить под постоянной угрозой голода, стали применять новые методы землепользования, стали внедрять новые культуры и, в конечном итоге, достигли того, что можно было бы назвать «продовольственной безопасностью». Вместе с этим менялись и социальные институты — общество и власти научились чутко реагировать на угрозы голода и выработали схемы эффективного перераспределения продовольствия. Как говорится, необходимость — мать изобретательности. А вот во Франции ничего такого не случилось. Страна жила в состоянии перманентного голода, что и привело к социальному взрыву в виде революции.

В своей книге Фейган идет по стопам британского климатолога Хьюберта Лэмба, но не след в след. Лэмб был одним из пионеров в исследовании малого ледникового периода, но нередко делал «реверансы» в сторону концепции так называемого экологического детерминизма. Как вытекает из названия — это очень упрощенный взгляд на роль природных факторов в человеческой истории. Концепция эта была сурово разгромлена в прошлом веке, поэтому Фейган старается быть осторожен и неоднократно открещивается от экологического детерминизма на протяжении всей книги. Но автор указывает на то, что нельзя полностью игнорировать вклад климата:

Непостоянство климата, приводящее к неурожаям, — это лишь одна из причин напряженности, наряду с войнами и эпидемиями; но было бы ошибкой думать, что оно не входит в число важнейших факторов, особенно в обществе, подобном доиндустриальной Европе, которое четыре пятых своих усилий тратило на то, чтобы прокормить себя

С одной стороны, такой — как бы взвешенный — подход хорошо работает на уже упоминавшемся примере Франции XVII–XVIII веков, где климатическая нестабильность действительно усугублялась экономической и политической безалаберностью. Но выбор автором великого голода в Ирландии в качестве схожего примера выглядит неудачным. Подробно разбирая причины данного события, Фейган, очевидно ненамеренно, выдвигает на передний план отнюдь не климатические причины. Ирландский голод — это подлинно рукотворная катастрофа, и климатический фактор тут играл не более значимую роль, чем при ужасном голоде 1932–1933 годов в СССР или великом китайском голоде 1959–1961 годов. Вместе с тем, Фейган совершенно не касается роли климатической нестабильности как усугубляющего фактора тридцатилетней войны 1618–1648 годов. За этот мрачный период некоторые области Священной Римской Империи (преимущественно на территории современной Германии) потеряли до 70% своего населения. Общие потери гражданского населения могли составить ужасающие 7 миллионов жизней. С самого начала войны уничтожение деревень и сельхозугодий в ходе военных действий шло рука об руку с бесконечными холодами, дождями и неурожаями [1]. Впрочем, глубинные причины модернизации сельского хозяйства Британии и Нидерландов в XVI–XVII веках из книги Фейгана также не вполне ясны. Голод, надо полагать, надоел всем, но почему лишь несколько стран перестроилось на «новые рельсы»? Совершенно очевидно, что автор не учел роль религии. Британия и Нидерланды — протестантские страны. Классическая теория Макса Вебера о решающей роли протестантской трудовой этики как первопричины экономического благополучия протестантских сообществ и стран, в настоящее время, конечно, пересмотрена и существенно дополнена. Сейчас на первый план выступает сам факт Реформации, сыгравшей огромную роль в трансформации европейских государств, становлении гражданского общества, изменения социальной этики, образования, появлении религиозной свободы — того, что стало в итоге мощным драйвером экономического роста [2], [3]. В общем, если Фейган и не скатывается в откровенный экологический детерминизм, то местами явно ходит по краю.

Тем не менее, Фейгану стоит отдать должное — он заставляет нас взглянуть через призму малого ледникового периода на современные общества, живущие натуральным сельским хозяйством. Прожив несколько лет в Африке, Фейган прекрасно понимает, насколько уязвимо натуральное хозяйство и сколь зависимо от климатических колебаний.

Жителям Европы и Северной Америки, где развито промышленное сельское хозяйство и инфраструктура для перевозки продуктов на большие расстояния, голод кажется чем-то очень далеким. Но фермеры, ведущие натуральное хозяйство на других континентах, все еще сталкиваются с постоянной угрозой голода, — пишет он, и далее развивает мысль — Мы можем только гадать о возможном числе жертв в эпоху, когда климатические сдвиги могут быть более резкими, экстремальными и совершенно непредсказуемыми из-за воздействия человека на атмосферу. Великая французская революция и Великий голод в Ирландии покажутся на этом фоне малозначительными событиями

Нельзя не согласиться с автором, малый ледниковый период может преподать нам урок. Когда мы входим в новую климатическую эру, изучение и понимание механизмов и социально-экономических последствий климатической нестабильности наполняется новым смыслом. Это уже не способ понять прошлое, а попытка всмотреться в будущее. И если нам и нашим потомкам суждено двигаться «по неизведанным климатическим водам», хорошо бы, чтобы у нас были хоть какие-нибудь навигационные приборы.

Литература

1. Wilson P. Europe’s Tragedy: A History of the Thirty Years War. Belknap Press: An Imprint of Harvard University Press, 2009. — 1024 p.;
2. Davide Cantoni. (2015). The Economic Effects of the Protestant Reformation: Testing the Weber Hypothesis in the German Lands. Journal of the European Economic Association. 13, 561-598;
3. Roman M. Sheremeta, Vernon L. Smith. (2017). The Impact of the Reformation on the Economic Development of Western Europe. SSRN Journal.