И вроде бы сами палеонтологи помнят и чтят Владимира Прохоровича Амалицкого, и появлялись, время от времени, биографические заметки о нём (и даже детские книжки), однако же, полноценной биографии этот выдающийся учёный до сих пор не удостаивался. Восполнить столь досадный пробел взялся Антон Нелихов (см. фото) и проделал поистине огромный труд, собирая «по кусочкам» жизнь Амалицкого — так немного осталось материалов, по которым можно было бы восстановить путь этого человека. Помимо источников, взятых из различных архивов, немалая часть информации была позаимствована из старых газет. Как признаётся сам автор: «Возможно, это первая биография учёного, где одним из главных источников стали газеты и журналы». На самом деле, это большая находка книги. Газетные заметки не только позволяют заполнять пустые лакуны, но создают очень яркий фон, на котором разворачивается повествование.

На берегах появились многочисленные села, починки, общества и деревушки. Многие носили забавные имена: Потеряха, Крысиха, Песчаница; другие сохранили старинные названия Ентала или Кузьюг. Сёла были с большими трёхэтажными домами, красивыми церквами. Избы утопали в зарослях изумрудного хмеля, из которого крестьяне в огромных количествах варили крепкое дурное пиво.

Это лишь одно из многих описаний, созданных на основе старых газетных статей, которые ярко рисуют ту среду, в которой проходила, например, первая разведывательная «вылазка» четы Амалицких на север России. Книга наполнена большим числом самых разнообразных деталей, вплоть до того, как выглядел полевой дневник Амалицкого, и что на его страницах можно было встретить. И вот уже живо можно представить, как тот стоит на берегу реки Суконы и в небольшой чёрной книжке после описания какого-нибудь геологического разреза записывает забавную колядную песенку, услышанную у местных крестьян. Так мы можем себе представить чрезвычайно живого человека, а не некий абстрактный образ. Множество деталей прекрасно складываются в яркую мозаику, у повествования появляется атмосфера, которая помогает лучше понять не только самого главного героя книги, но ещё и то далёкое время, в котором разворачивались события. Этому в немалой степени помогает и очень живой язык повествования, который является ещё одним несомненным достоинством книги. Не стоит, однако, думать, что вся книга является эдакой лёгкой и непринуждённой биографической реконструкцией. Это биография учёного, а потому науке в книге уделено достаточно внимания. Интересные сведения по геологии и палеонтологии встречаются практически на всём протяжении книги. Более того, отдельная, заключительная часть посвящена обзору находок Амалицкого с современных научных позиций и объясняет, каково их значение, в чём тот был прав, а в чём заблуждался.

Как отмечает сам автор, всё написанное об Амалицком сконцентрировано вокруг одного эпизода его жизни, раскопок на Малой Северной Двине, в котором кристаллизовались и выдающаяся проницательность его как учёного, и беспримерная стойкость и решительность как человека. Так он превратился в миф — смелого «капитана дальних плаваний» в поисках неведомых земель. А между тем жизнь и работа Амалицкого были далеки от романтической сказки — последние пятнадцать лет его жизни это одна большая драма. Знать всё это нам нужно не просто из чисто человеческого уважения. Дело в том, что в какой-то определённый момент своего пути первый настоящий отечественный палеонтолог Амалицкий воплощал собой вообще всю палеонтологию позвоночных в России, его работы определили развитие этой науки в нашей стране на годы вперёд.

Ефремов И. А. Владимир Прохорович Амалицкий (к 100-летию со дня рождения). // Палеонтологический журнал. — 1960. — № 4.

Таким образом, формирование Амалицкого как палеонтолога — это одновременно и становление самой дисциплины в нашей стране. Можно подумать, что я здесь снова возвращаюсь к пресловутому мифологизаторству, однако просто вдумайтесь: до Амалицкого никто в нашей стране не проводил настоящие полномасштабные раскопки, до него в России не существовало школы препарирования ископаемых останков, до Амалицкого Россия вообще была практически белым пятном на палеонтологической карте Мира. В некотором смысле книга Антона Нелихова — это не только история Амалицкого, но и история самой науки. Человек и его дело идут в книге так тесно рука об руку, что в какой-то момент находки Амалицкого становятся отдельным персонажем повествования. И действительно, если первая, бльшая, часть посвящена Амалицкому, то вторая, меньшая, но не менее важная часть, посвящена судьбе его наследия. Так получилось, что к моменту смерти Владимира Прохоровича его коллекция была разделена на шесть частей, разбросанных на огромной территории: от оккупированной Германией Варшавы, до самой Северной Двины, где тонны костеносных конкреций дожидались своего часа в сараях, расположенных на месте раскопок. Много раз всё принимало драматический оборот, и не раз судьба находок «висела на волоске». В какой-то момент за находки начинаешь переживать как за живого человека. Читаешь про перевозку конкреций из Соколок: «Баржа сильно просела под весом ящиков, но матросы не стали откачивать воду. Они рассчитывали проскочить мели по высокой воде...», и сердце немного замирает, кажется, что сейчас баржа утонет, и всё будет потеряно безвозвратно, но, к счастью, этого не происходит. И таких поворотов в книге встречается немало.

Вообще судьба самого Амалицкого и его находок наводит на грустные размышления о непростом пути, которыми идёт наука в нашем отечестве. Сам учёный стал жертвой социальных потрясений, а его коллекция могла кануть в лету, пав жертвой уже скорее бюрократического произвола. Особенно поразительна история Палеонтологического музея, ядром и изюминкой которого была и, пожалуй, остаётся коллекция Амалицкого. Первый полноценный палеонтологический музей был открыт в России лишь в 1937 году (да и то с чудовищными бюрократическими проволочками). Но уже в 1939 году обосновавшийся в просторном здании музей лишился двух третей своей площади из-за «гениального» градостроительного проекта и в таком жалком состоянии просуществовал (с перерывом на военное время) до 1954 года, когда полностью закрылся для посетителей.

До этого остеологическая коллекция была частью Геологического музея, созданного первоначально в Ленинграде в 1923 году.

Новый музей (в уже специально построенном здании) открылся для публики лишь в самом конце 1987 (!) года. Такие повороты истории ничего кроме возмущения и сожаления не вызывают. Без музея палеонтология в СССР, конечно же, не умерла, наоборот, переживала небывалый подъём, но закрытость коллекций для простых людей, несомненно, ударила по делу популяризации этой науки. Это не могло не иметь своих последствий. Такое ощущение, что интерес к живому прошлому нашей планеты у россиян сейчас ниже, чем за рубежом. Кажется, что и охватившая мир «динозавровая лихорадка» прошла мимо нас. Чего уж говорить о Владимире Прохоровиче Амалицком, чьё имя и труды вряд ли сейчас отзываются эхом в умах простых людей. Стыдно признавать, но и автор этих строк, будучи несколько раз в Палеонтологическом музее, вскользь осматривал зал пермских рептилий, спеша поглазеть на скелеты тарбозавров, даже не отдавая себе отчёта в том, что упускает из виду. Поэтому книга Антона Нелихова очень своевременна: она позволяет нам вернуть утраченную память, отдать дань великому учёному и вспомнить удивительные палеонтологические сокровища, открытые им миру.

Например, Цзыгунский Музей динозавров в Китае за год посещают не менее 7 млн. человек, а канадский Королевский Тиррелловский палеонтологический музей в прошлом году посетило более 460 000 человек. Последний расположен в далёком бэдленде провинции Альберта, вдали от крупных городов, которых в огромной провинции два: самый крупный — Калгари — в 100 км от музея, а столица — г. Эдмонтон — и того дальше (Канада, как известно, не славится высокой урбанизацией). Точными данными посещаемости Палеонтологического музея им. Ю.А. Орлова в Москве я не располагаю, но по итогам 2018 года музей точно не вошёл в первую десятку тематических музеев, уступая, таким образом, и Дарвиновскому музею (615 400 посетителей) и даже Кунсткамере (594 300 посетителей).