В столь эпатажно озаглавленной книге автор через призму пандемии пытается рассмотреть проблему изменения климата, найти между этими проблемами что-то общее и наметить пути решения климатического кризиса. Общим знаменателем двух проблем является капитализм, а рецептом решения ー «экологический ленинизм». Заинтригованы и хотите узнать, что это такое? Не буду сохранять интригу относительно книги. Если кратко и в трех словах ー это левая алармистская агитка. Теперь разберемся подробнее, что с книгой (и идеями автора) не так. Первое, что вам нужно знать о книге ー время ее написания. Работа над книгой датируется апрелем 2020 года, фактически самым началом пандемии. Тут сразу начинают закрадываться смутные сомнения. Если бы автор ставил своей задачей объективный анализ опыта пандемии, он хотя бы дождался ее окончания. При этом автор сам же признает, что вирус «исчезнет месяцем раньше или месяцем позже», но ждать почему-то не хочет. С одной стороны, он признает, что скоро все вернется на круги своя, а с другой — довольно «потирает руки» в ожидании сильнейшей рецессии: «Однако если бы какой-нибудь марксист когда-нибудь выдвинул бы предположение, что наихудший кризис позднего капитализма случится из-за вируса летучей мыши, даже его самые склонные к катастрофизму товарищи покачали бы головами... », — пишет Малм. Но как мы теперь знаем, мировая экономика быстро пришла в себя после первоначального шока. По данным МВФ, в 2021 году экономический рост составил 6% и снизился до «удручающих» 3,2% в 2022 году по причинам, с коронавирусом не связанным. Подозрение, собственно, в том, не ради ли хайпа был написан труд Андреаса Малма?

Худший показатель по сравнению с 2001 годом, не считая кризисный 2008-ой.

Вторая проблема ー это теоретическая основа книги. А основой является марксизм. Многие места в книге дышат духом третьего интернационала и кое-где напоминают старые советские газеты. Вы просто прочувствуйте: «Закрепиться и сосать ー эти действия вшиты в его ДНК (или РНК?), в тот момент, когда они исчезнут, воспроизведение капитала закончится». Тут и смешно, и грустно. Несмотря на то, что в течение ХХ века марксизм многократно (подчеркнем) доказал свою несостоятельность, он все еще жив. Как говорила моя преподавательница экономики: «Не стоит смотреть свысока на Карла Маркса. Его „Капитал“ — это очень серьезный труд, который невероятно сложно критиковать... если вы живете в середине XIX века». Насмехаться над Марксом и марксизмом я не собираюсь, но последователь этих идей, Андреас Малм, занимающийся откровенной подменой понятий, напросился сам.

Итак, пытаясь найти точки соприкосновения пандемии и климатического кризиса, Малм обращается к концепции так называемой «критической эпидемиологии», которая опирается на мнение, что социальное важнее природного. Автор напирает на то, что исключительно капитализм, вторгаясь в нетронутые экосистемы, эксплуатируя области, являющиеся очагами зоонозных инфекций, повинен в пандемии ковида и куче других вспышек: «Капитал закрепляется на все большем количестве земли и высасывает ее содержимое с такой скоростью, что это, в соответствии с общим законом, создает высокий риск зоонотических пандемий как одно из последствий экологического опустошения». Тут Малм демонстрирует странную интеллектуальную «слепоту». Вспоминая «черную смерть» и эпидемии, якобы погубившие Рим, он почему-то забывает, что ни в XIV, ни в V веках капитализма не было, а более 90% экосистем оставались нетронутыми. Очевидно, что рецепт пандемии — это урбанизация плюс глобализация. Пока люди живут в городах и активно между ними перемещаются, пандемии будут случаться . Кажется, что Малм это прекрасно осознает, но предпочитает игнорировать и концентрироваться на капиталистической эксплуатации природы. «Капитал не переваривает пустующую дикую природу. Класс капиталистов, мы должны напомнить, воспитан в ненависти к ней», ー пишет Малм. Вы же помните, как злые капиталисты уничтожили Аральское море? Не помните? Ах, точно, это же были не капиталисты! Малм использует дешевый пропагандистский прием, демонизируя капитализм и игнорируя экологические проблемы в социалистических странах. Стоит напомнить, что временами социалистическое природопользование принимало облик настоящего экоцида . Нехорошая черта Человека — в том, что он относится к природе как своей кладовой, из которой может брать все, что заблагорассудится. И, к сожалению, такая установка не зависит от конкретной экономической системы.

Опять-таки, сто лет назад по планете пронеслась «испанка», первая пандемия, как пишет Малм, разнесенная по планете пароходами.

Интересующиеся могут ознакомиться с книгой Мюррея (в русском издании почему-то Мерри) Фешбаха «Экоцид в СССР : Здоровье и природа на осадном положении». Москва : Изд.-информ. агентство «Голос», 1992. — 308 с.

Итак, отталкиваясь от «критической эпидемиологии», Малм обращается к концепции Бена Уиснера об уязвимости к природным катастрофам как функции неравного владения ресурсами. Также приводится его «модель сжатия и высвобождения». То есть любое бедствие «всего лишь спусковой крючок, освобождающий долго копившееся социальное сжатие». И вроде бы толковое замечание, но Малм применяет эту теоретическую рамку исключительно к анализу катастроф в капиталистических странах.

А вы попробуйте взглянуть на схему из книги, и, отталкиваясь от нее, проанализируйте катастрофическое землетрясение в советской Армении в 1988 году . Гарантирую, вас ждет много интересных выводов.

Также вы можете проанализировать в соответствии с этой схемой ужасающее таншаньское землетрясение 1976 года в КНР.

Совершенно очевидно, что Малм предлагает читателю однобокую и крайне упрощенную систему взглядов. Из этой однобокости рождается соответствующий набор «рецептов» для решения глобальных экологических проблем. И что же он предлагает? А предлагает Малм тот самый «экологический ленинизм», эдакую разновидность военного коммунизма. Первое предложение Малма — обрубить цепочки, которые тянутся в тропические леса. То есть предлагается разорвать экономические контакты с развивающимися странами. «Мы заплатим за тропические леса, ранее пущенные на потребление Северу, для того, чтобы восстановить их самих и их фауну», — пишет Малм. Благородно, но это так не работает. Превратить условную Уганду или Гватемалу в дотационные республики богатого Севера ー не лучшее решение. Проблема развивающихся стран не в капитализме, а в коррупции. Именно из-за коррупции доходы от продажи природных ресурсов не идут на образование, медицину и инфраструктуру, а оседают в карманах кучки негодяев. Именно коррупционеры разрушают гражданские и демократические институты, дабы они не мешали и дальше продолжать клептократическое правление. Это система с положительной обратной связью, которая снова и снова воспроизводит ущербную форму человеческого капитала, плодя новых коррупционеров и правовых нигилистов. Да, колониализм и годы холодной войны натворили дел, но порочный круг не разорвать, превратив развивающиеся страны в эдакие резерваты. Малм (допустим, что его идея не бред) не предлагает, как регулировать потоки многомиллиардных дотаций в тропические государства. Как сделать так, чтобы деньги были освоены по назначению? Может, ввести внешнее управление? Развивать эту мысль дальше совершенно не хочется, но некоторые выводы из предложений Малма напрашиваются сами собой.

Соперничающие между собой супердержавы приложили максимум усилий по недопущению демократизации развивающихся государств, активно поддерживая лояльные СССР или США диктаторские режимы.

Вот еще одно «гениальное» предложение Малма ー заставить людей из развивающихся стран отказаться от дикого мяса (бушмита). Это действительно небезопасно, так как повышает риск передачи зоонозных инфекций. По мнению автора, нужно осуществить «... разрыв ассоциации мяса с хорошей жизнью. Этот разрыв уже заметен в самых богатых странах». Но Малм предваряет эту идею таким умозаключением: «Можно было бы пожелать, чтобы избавление регионов и стран от бедности само по себе сделало бы бушмит пережитком прошлого, но, увы, эффект может быть обратным: изобилие способно привести к закручиванию вихря вымирания». Получается, что богатые, пресытившиеся мясом европейцы должны объяснить нищим африканцам или камбоджийцам, что мясо им есть не нужно. От лукавого, мол, все это. То ли дело соя! Вот это еда! И богатеть им там не надо, не к добру это. Выглядит посыл Малма в высшей мере цинично. Можно дискутировать о том, статусный продукт мясо или нет, но лучше посмотреть на проблему глазами бедного человека. Мясо для него, какого бы происхождения оно ни было — это удовлетворение базовой потребности в белке, это то, что можно найти в основании пирамиды потребностей Маслоу. Грубо говоря, не наевшись досыта, люди в развивающихся странах не приблизятся к верхушке «пирамиды», где располагается, в том числе, и забота об окружающей среде. Стивен Пинкер (которого Малм называет «главным голосом буржуазного оптимизма») совершенно прав в том, что пока развивающиеся страны не достигнут уровня потребления развитых государств, в них не произойдет кардинального сдвига в отношении к природопользованию. И здесь действительно можно было бы упрекнуть богатый Север в том, что ему нужно стараться намного, намного лучше и всеми силами помогать странам условного Юга инвестициями, технологиями, развитием сферы медицины и образования, поддержкой демократических институций. Но я рассуждаю как «буржуазный оптимист», не хватает мне «широты» марксистского мышления.

Кстати, о широте. Малм предлагает так справится с глобальным потеплением: «... экспроприировать все до одной топливные компании и реструктурировать их в утилизаторы отходов». И далее: «... гонка к нулю требует координации посредством мер контроля: нормирования, перераспределения, изъятий, санкций, заказов... ー с тем, чтобы закрыть дыру на месте ископаемого топлива». Заставить государства пойти на такое, очевидно, непросто. Малм пишет: «... далеко идущий вывод из нашего первоначального сравнения коронавирусного и климатического кризисов заключается в том, что никакое капиталистическое государство ничего подобного никогда не сделает по собственной воле. Его следует принудить сделать это с применением всех доступных народу рычагов... ». В общем, вы поняли. Такой глобальный переворот приведет к непростому переходному периоду , в течение которого «... нельзя избежать объявления вне закона употребления мяса диких животных, и остановку массовых авиаперелетов, и выведение мяса и прочих вещей из представлений о хорошей жизни... ». Тут хочется добавить, что и сама жизнь будет выведена из представлений о чем-то хорошем. Все эти предложения очень даже не новы. Неудивительно, что Малм отдельно обращается к опыту ленинского военного коммунизма. Он даже находит в этом опыте нечто хорошее, дескать, молодая страна советов без доступа к ископаемому топливу за счет дров таки крутилась-вертелась ー зеленая энергетика, как-никак! Естественно, и в этом месте автор поверхностен до безобразия. Конечно, читатель не узнает, чем закончился военный коммунизм. В числе его «плодов» был голод, один из самых страшных в истории человечества. И если относительно голода можно усмотреть трагическую совокупность факторов, то еще раньше красноречивую оценку опыта военного коммунизма для экономики дал сам Ленин. Именно он настоял на переходе к частично рыночному хозяйству с элементами капитализма, известному как НЭП. Как пишет Малм: «... будущее — это военный коммунизм, образно выражаясь, и, конечно, это аналогия, но аналогия, очень богатая содержанием». Содержание и правда богатое. «Рецепт» ленинизма нам хорошо известен: нищета, бесправие и смерть ради мифического «светлого будущего». Спасибо, не надо. Российское общество столетие назад в прямом смысле на собственной шкуре испытало последствия такого эксперимента. Не думаю, что все человечество заслуживает чего-то подобного.

Тут хочется привести очень уместную цитату из «Доктора Живаго»: «А выяснилось, что для вдохновителей революции суматоха перемен и перестановок — единственная родная стихия, что их хлебом не корми, а подай им что-нибудь в масштабе земного шара. Построения миров, переходные периоды — это их самоцель. Ничему другому они не учились, ничего не умеют.»

Когда дочитываешь книгу Андреаса Малма до конца, понимаешь, что он бы оказал неоценимую помощь экологии, если бы просто не переводил древесину на печать своего сочинения. Вероятно, вы согласитесь с тем, что дурацкая идея, не отпечатанная на бумаге, имеет меньший углеродный след.